Переворот [сборник] - Александр Щелоков

— Что вас интересует? Я скажу.

— Совсем немногое. Почем ГРУ заинтересовалось Жаровым?

— Точные мотивы мне неизвестны.

— И не догадываетесь? Не верю. Офицер разведки по самым малым признакам способен угадать, что интересует его шефов.

— Я думаю, нужен компромат на Жарова. Он несколько раз остро критиковал министра обороны и нашего шефа в своей газете…

— Логично, — согласился Гудимов. — Кто перед вами ставил задачу?

— Начальник академии лично.

— В обязанности слушателей входит слежка за гражданами внутри страны?

— Не думаю.

— «Не думаю» — не ответ. Вы знаете законы?

— В какой-то мере.

— И все же вели слежку?

— В порядке практики. Это предусматривается программой.

— Слежка без санкции прокурора? Интересная, я вам скажу, программа.

— Мне приказали.

— И у вас не возникло вопросов?

— Возникли.

— Вы их задали?

— Нет.

— Удивительная скромность, капитан Тужилкин! И давно вы водите Жарова?

— Уже неделю.

— На что обращаете внимание?

— На его контакты. Особенно с военными. Сказано, что желательно также выявить сексуальные связи на стороне, порочные наклонности…

— Выявили?

— Нет. По-моему, Жаров нормальный парень.

— Докладывали об этом начальству?

— Нет. Своих соображений от нас не требуют. Только факты. Контакты. Время. И все такое. Выводы делают там, наверху.

— Сколько человек работает по Жарову?

— Двое.

— Кто второй?

— Не знаю. Я отрабатываю смену, кто принимает объект — не знаю. Конспирация…

— Хороший ты парень, Витя, — сказал Гудимов сочувственно, — но в говне. И помочь отмыться я тебе не могу. Документы завтра утром найдешь в почтовом ящике. Давай я тебя развяжу. И еще, в случае нужды наша служба будет обращать-ся к тебе за информацией. Я надеюсь, ты это понимаешь. Подписки о неразглашении не беру. Ты и так будешь молчать… Давай развяжу.

* * *

Легким пружинящим шагом, чувствуя свою ловкость и силу, Тима Жаров взбежал на третий этаж и вошел в комнату, где уже более года работал как репортер «Московских новостей». В комнате пахло острыми французскими духами. За своим столом уже сидела Галочка Бергер, маленькая подвижная девица с пышной грудью, узкой талией и непропорционально широкими бедрами. Веселая и общительная, она быстро сумела связать себя прочной дружбой с Тимой. Однажды вечером они засиделись в редакции. Тима помогал Галочке подготовить к печати ее информацию. Галочка стояла за его спиной и через правое плечо смотрела на рукопись, которую правило острое перо талантливого коллеги.

— Вот и все, — сказал Тима, отодвигая бумагу. — Перепечатай, и маленькая жемчужина украсит серую полосу.

— Ой, Тимочка! — Галочка совершенно естественно вскочила на колени Жарова, охватила руками шею и прижалась к его рту горячими пухлыми губами…

К чему приводят такие вольности, объяснять не надо. Они заперли дверь изнутри. Галочка смела со своего стола лишние предметы, и он стал ложем пылкой любви.

— А ты ничего, — отдышавшись от бурных ласк, оценила усердие коллеги Галочка. — Мужчина… Но подучиться кое-чему тебе не мешает…

Курсы были краткосрочными, но результативными. Галочка оказалась способным учителем. Она научила Тиму такому, о чем тот даже в мужских откровенных разговорах не слыхал никогда.

Тиме в Галочке нравилось многое, кроме ее запахов. В восторге тесного общения она сильно потела, и от этого не спасали самые патентованные дезодоранты. Усугубляло положение пристрастие подруги к крепким французским духам. Смешиваясь с горячим потом, они образовывали убойную смесь, которой, как думалось Тиме, можно было морить тараканов. Иногда это начисто отбивало у него всякие желания. Но мужчина потому и мужчина, что его желания возвращаются…

— Привет, Галка! Мне не звонили?

Она вскинула на него глаза и посмотрела с подозрением: не ждет ли он звонка от какой-то другой? Он понял и уточнил:

— Мужик не звонил? Здоровый такой…

Она задорно засмеялась.

— Разве по телефону видно, здоровый он или тощий?

Приступ ревности был исчерпан, и они занялись делами.

Звонки начались где-то около одиннадцати. Два раза звонили читатели, потом, наконец, позвонил ион. Спросил:

— Вас заинтересовали мои бумаги?

— Да, — сказал Тима. — Интересные документы. Взрывной силы.

— Эт-точно, — хмыкнул полковник юстиции в отставке. — На Казанском вокзале, в автоматической камере хранения. Ячейка 82. Код 1881. Найдете черный «кейс». В нем все, чем я располагаю.

— Я должен заплатить?

— Не надо. За справедливость не платят.

— А «кейс»?

— Сохраните, я за ним загляну.

В трубке прозвучали сигналы отбоя.

Жаров поднялся с места.

— Галочка, я на часик сорвусь. По делу.

Он светился рыбацкой радостью, которую рождает неожиданно крупный улов.

«Кейс» оказался небольшим, но весьма увесистым. Тяжесть его рождала приятное чувство прикосновения к тайне. Несколько раз — еще на вокзале, потом в метро Жарова подмывало нестерпимое желание раскрыть и взглянуть на содержимое. Однако усилием воли он удерживал себя от искуса. Бумажки, которые лежали в «кейсе», требовали отношения бережного и осторожного. Он понимал — выдавать публике свое любопытство не стоит. А вдруг — не приведи господь, за ним кто-то присматривает?

Как и утром, Тима взбежал на третий этаж по лестнице. Вихрем ворвался в комнату. Галочка подняла на него глаза, оторвавшись от бумаг. Тима жестом туземца-победителя, за волосы ухватившего башку врага, поднял «кейс» над головой и улюлкжнул негромко, по-киношному:

— Йя-я хоу!

Удача бодрила, как доброе вино. Свежий, совсем не резкий, утренний запах Галочки пробудил сладострастные желания. Посмотрев на нее, Тима улыбнулся.

— Сейчас закончу с бумажками, закроем дверь. Идет?

— Главное решить — стоит или нет, — озорно засмеялась Галочка, всегда готовая к легкому флирту. Весело и торопливо она стала убирать со стола все лишнее, что могло им помешать. Случайно задела авторучку, и та скатилась на пол.

Галочка отодвинула стул, нагнулась, стараясь разглядеть, куда закатилась потеря.

Тима в этот момент открыл крышку «кейса»…

Взрыв был ужасающий. В кабинете, вспухшем от вырвавшихся наружу газов тротила, наружу вылетели оконные стекла. Дверь сорвало с запора, и она с грохотом ударилась о коридорную стену.

Здание вздрогнуло до фундамента.

Жарова разнесло на куски. Кровь забрызгала потолок и стены.

Оглушенная, заикающаяся от пережитого ужаса, Галочка выбралась из-под стола. Ручка, ценой не превышающая тысячу рублей, спасла ей жизнь: оказавшись в центре взрывного ада, Галочка отделалась шоком и несколькими царапинами…

* * *

С Казанского вокзала Квасов возвращался в приподнятом настроении. В смутное время «лимон» в кармане совсем не пустяк. «И всего делов-то, — думал Квасов с удовольствием. — Раз-два — и гроши в кармане».

Он проходил мимо киоска, в котором торговали всякой всячиной — от водки и шоколада до презервативов и воздушных шариков. Позади послышался звук мотора. По переулку шла машина.

Подскочив на крышке канализационного люка, самосвал грохнул всеми своими железными сочленениями. Квасов инстинктивно повернул голову и в последнее мгновение жизни увидел над собой капот машины с надписью «ЗИЛ». Бампер ударил его по бедрам, придавил к углу киоска, размазал по стенке и отшвырнул изуродованное тело на асфальт.

Освобождая бренную душу от обязанности носить обувь, с ног Квасова сорвались и разлетелись в разные стороны ботинки со стоптанными каблуками.

Испуганно вскрикнула женщина, стоявшая у столба, заклеенного объявлениями. С матом выскочил из палатки перепуганный и разъяренный продавец.

Взревев двигателем, самосвал рванулся вперед, заскрипел тормозами у поворота, круто свернул направо, подрезав нос «жигулю», который резко вильнул и выскочил на тротуар…

* * *

На следующий день в «Московской правде» появилась обычная для последних лет информация:

«Всего за минувшие сутки в городе зарегистрировано 183 преступления, 114 из них уже раскрыты. Из шести убийств расследованы два, из разбоев — один, из девяти грабежей — пять. Из пяти случаев нанесения тяжких телесных повреждений расследованы четыре. Два раза изымались наркотики. Произошло 37-краж — 23 из них раскрыты по горячим следам. В 10 крупных ДТП пострадали 12 человек. Произошло два самоубийства, три человека пропали без вести. За сутки угнано 46 автомобилей, нашли пока 27».

Фамилии Квасова нигде не упоминалось. Был человек — стал простой статистической единицей, войдя в число двенадцати лиц, пострадавших в дорожно-транспортных происшествиях. В графу «убийства» эта единица не попала.